Редакция журнала АЛАМ приносит свои извинения автору статьи «Поэзию вплетая в жизнь. Пакизат Фатуллаева.» Гулере Камиловой и Пакизат Фатуллаевой — Гусейновой за публикацию рабочего варианта интервью. Публикуем верную версию статьи.
За чешнедал рикI ацукъна, хразва сумах…
В 2014 году Дагестанское книжное издательство выпустило ее книгу под названием «Чешне», куда вошли стихи, рассказы, пьесы, переводы, публицистика, очерки. Что касается самого названия книги «Чешне», что переводится с лезгинского как «Образец», оно на первый взгляд может показаться амбициозным, если бы не комментарий автора во вступительной статье и это рубаи:
«За чешнедал рик1 ацукьна, хразва сумах,
Гьар квакунай ви рик1 акваз, дегь девирдин вах.
Ч1улавралди алат1нава ярарни къацар:
Дерт галачир са дердини хьаначни бес чахъ»?
Это четверостишие удивительно точно и емко передает то чувство, которое испытываешь, когда читаешь эту книгу. Названия стихов просты и незатейливы: «Цифер», «Заз дак1анда», «Вац1», «Гар», «Етим Эмин»…. Но под «простыми» заголовками — глубокие стихи, написанные, как говорят художники, «открытыми» цветами, смело и размашисто, и вместе с тем – тонко, метафорично. Рассказы «Зи Нур», «Рик1ин дуст», « Жуван руг», «Камалдин буба» и другие будут понятны и откликнутся в душе человека, хорошо знакомого с бытом и жизнью южнодагестанского села — человека, выросшего где-нибудь в глубинке Курахского, Сулейман-Стальского, Хивского, Ахтынского или, скажем, Кусарского района. «Жаль!» — думаешь, — как же жаль, что не читается такая литература массово, с последующими обсуждениями критиков и литературоведов, не становится предметом дискуссий и полемики в сетях. Познакомившись с творчеством поэта, писателя, непременно хочется пообщаться с ним, узнать побольше о его жизни.
Предлагаю интервью с Пакизат Фатуллаевой, единственной пока лезгинской поэтессой, закончившей Московский Литературный институт имени М. Горького.
— Пакизат Бейдуллаевна , многие в молодости пишут стихи и романтические рассказы, откуда у Вас появилось желание стать профессиональным поэтом? Расскажите, пожалуйста, о Вашем детстве.
— Когда-то, прочитав мою пьесу, известный лезгинский прозаик и драматург Абдулбари Махмудов, он мне приходился дядей по матери, сказал : «Машалла, у тебя богатый язык». Может быть, это «чувство языка», желание писать передались мне от моей матери? Она и сейчас, в свои 90 лет, прекрасная рассказчица, собеседница, всегда много читала, она и была у меня часто первым читателем. Ее замечания, как ни удивительно, оказывались верными! А ведь она простая сельская женщина. И еще рассказывали, что в отцовском роду, в каком-то колене, был дедушка Али: он разговаривал… стихами! Значит, гены тоже играют не последнюю роль. Я ведь в школе совсем не изучала лезгинский язык, грамматику. Но никто не верит этому!
Я родилась в селении Ашага-Мака Курахского района. В селе была начальная школа, одна из первых типовых школ советского времени в Дагестане. Кто хотел продожать учебу, устраивался в Курахе в интернат. Там учились многие из моих сельчан. Кстати, и моя мама там окончила семилетку. Помню из раннего детства, как говорили: « Вон за той горой находится Курах». Но мне учиться там не довелось: когда мне было шесть лет, мы уехали из родного села. Мой отец был номенклатурный «хозяйственный работник», да еще член партии. Его перекидывали с работы на работу в разных колхозах, даже в разных районах. Только на пятом десятке лет своей жизни он построил собственный дом в селении Ново-Мака, куда к тому времени начали переселять наше горное селение. Но и тут еще не была построена школа, и родителям пришлось подумать, куда же своих двух отличников – меня и брата – устроить, чтобы мы могли продолжить учебу… Вы знаете, пока я закончила десятый класс, поменяла много школ, при этом еще как-то умудрялась хорошо учиться! Восьмой, девятый и десятый классы я училась в школе-интернате горянок в городе Дагестанские Огни. Меня родственники наставляли: « Будешь врачом!». А я мечтала поступить в Литературный институт, потому что уже была «поэтом со стажем»…
— И как же все началось? Вы помните свое первое стихотворение?
— После восьмого класса я приехала на каникулы в селение к родителям. Директор совхоза, мой родственник, объявил сенокосный «мел». Надо было всем сельчанам, в том числе и молодежи, отправиться в горы, в урочища старого села в Курахском районе, и заготовить сено для общественного скота. А мы, родственники, должны были быть в авангарде этого общественно-полезного мероприятия. Так я впервые за много лет вновь оказалась в родных местах! Мы жили там, высоко в горах, на альпийских лугах, почти месяц. Женщины жили в небольшом чабанском домике, мужчины разбили палатки. Голова кружилась от увиденной красоты. От величественных гор, цветов, от альпийских лугов, ночных низких туманов, от тихих родников в густой траве, от синего неба.
Вот обо всем этом я и написала свое первое стихотворение. Оно так и называлось – «Дагълар» («Горы»). Это было в 9-м классе. Дядя-писатель тогда работал в Касумхюре, в районной газете «Весна коммунизма», ему и отправила свое сочинение. Вскоре получила ответ: «Если ты это написала сама, без посторонней помощи, ты станешь настоящим поэтом. Пиши!» Через некоторое время он прислал мне и номер газеты, где было опубликовано мое стихотворение. Так я стала писать стихи и публиковаться в газете «Коммунист» (нынешний «Лезги Газет»), в литературном альманахе «Дуствал», журнале «Женщина Дагестана», не подозревая тогда, что сама стану редактором этого журнала. Когда меня пригласили в Махачкалу на совещание молодых писателей Дагестана, я еще училась в 10-м классе. Для меня это было большим событием. Помню, как по поручению дяди Абдулбари, меня, девчонку, которая впервые оказалась в столице республики, опекали те, чьи произведения я любила читать – Курбан Акимов, Ибрагим Гусейнов, Якуб Яралиев: кто встретил на автостанции, кто проводил, кто с семьей своей познакомил… Тогда я первый раз «вживую» увидела лезгинских, дагестанских поэтов, писателей. Помню, выступала Фазу Алиева и Курбан-муаллим, рядом с которым я сидела, говорит мне: «Видишь? Догонишь и перегонишь ее!». Так мне был дан «зеленый свет» … Совещание стало стимулом, чтобы дальше заниматься творчеством и, после окончания школы, в 1966 году, я поступила на филологический факультет Даггосуниверситета. Но с третьего курса ушла, потому что узнала, что в Литературный институт с оконченным филологическим образованием не принимают. Я очень хотела писать и профессионально заниматься творчеством. А в Литинституте даже дипломная работа — это твое творчество…
— И что было Вашей дипломной работой?
— Поэзия, мои стихи. Я училась на отделении поэзии, и дипломную работу защитила на «отлично».
— Вы же сочиняли на лезгинском языке, как в институте оценивали Ваш слог, Вашу рифму, смысл Ваших стихов?
— Во-первых, стихи это не только рифма, можно писать и без рифмы и создавать шедевры. Поэзия — это твои образы, это ТВОЯ, новая, абсолютно никем не высказанная мысль, если ты найдешь такую. Во-вторых, это сравнения, эпитеты, новые, яркие метафоры, тобой найденные. Не зря говорят: «Метафора — это душа поэзии». Если обычную вещь поэт увидел с необычного ракурса, то это его индивидуальное видение. Я училась заочно, у меня в то время была семья, двое детей. В год два раза, по месяцу, я бывала на сессии в Москве, везла свое творчество, свои стихи. Со мной в одном семинаре учились интересные поэты из Дагестана – табасаранцы Шахвелед Шахмарданов и Юсуф Базутаев. На семинарах обсуждались стихи студентов. Были семинары прозы, драматургии, критики и т.д. Подстрочные переводы своих стихов делала я сама, я хорошо владела и русским языком.
У меня был очень интересный руководитель творческого семинара — Валентин Митрофанович Сидоров. Он был известным поэтом и исследователем творчества Н.К. Рериха, художника, поэта и философа. Он говорил мне: «Пакизат, я боюсь, что вы вернетесь на родину и перестанете писать. Пишите, вы интересный поэт».
— А Вы писали и издавались в это время?
— В 1979 году я окончила Литинститут. Стала работать. Правда, к тому времени изданных книг у меня было мало. Еще в 1967 году вышла моя первая подборка стихов в сборнике молодых поэтов «Чешме» («Родник»), составителем которого был наш незабвенный поэт Ибрагим Гусейнов.
Следующая небольшая книга, «Бубуйрин чуьл» («Маковое поле»), вышла совместным изданием с поэтессой Людмилой Гамидовой.
После этого была книга «Зи экуь к1вал». Циклы стихов на родном и русском языках выходили в различных сборниках дагестанских поэтов, в том числе – в Москве. По инициативе Расула Гамзатова было издано красочное подарочное издание — сборник стихов дагестанских поэтесс «Горянки» в переводах московских поэтов. Сравнительно недавно, в 2011 году в издательстве «Мавел» вышла книга моих стихов и переводов под названием «Ишараяр» («Знаки») в солидном объеме, с хорошим оформлением. А в 2014 – «Чешне», книга, с которой вы и начали разговор…
— Пакизат Бейдуллаевна, я знаю, Вы работали редактором журнала «Дагъустандин дишегьли», много лет сотрудничали и общались с Народным поэтом Дагестана Фазу Алиевой. Скоро будет год , как она ушла из жизни. Расскажите немного о ней, пожалуйста…
— Фазу Гамзатовна часто говорила: « Пакизат, ты слишком скромная, я знаю, что ты пишешь хорошо. Я сама себя сделала, мне никто не помогал. Дай мне свои подстрочники, я продвину в Москве твой сборник…». Но я не «скромная», Гулера, я — ленивая!.. Фазу Гамзатовна была и большой поэт, и мудрая горянка, и большой патриот своей родины. Я 30 лет работала бок о бок с ней, знаю, что говорю. Льстить не люблю, я не стремилась писать о ней хвалебные статьи в каждый ее юбилей, но то немногое, что я сказала о ней – это искренне, это – мое глубокое убеждение. Как губка, впитывала она всю красоту и богатство родной аварской речи, народную мудрость, многовековой духовный опыт горских народов. Она училась каждый миг своей жизни. Нам бы всем, особенно молодым, учиться у нее целеустремленности и трудолюбию. В своей статье я назвала ее «энциклопедией горской жизни». Я думаю, я не ошибаюсь.
Журнал «Женщина Дагестана» уже почти 60 лет выходит на семи языках: шести языках народов Дагестана и на русском. Ф. Алиева была главным редактором всего издания, а мы – редакторы журналов на языках. В прежние годы мы часто выезжали в районы, села, встречались с читателями, с женщинами, проводили выездные редакционные коллегии, участвовали в заседаниях женсоветов. Женщины делились своими проблемами, просили о чем то, мы даже песни вместе пели! Это, конечно, способствовало популяризации журнала. Подписка была многотысячная, мы получали много писем с жалобами, просьбами разобраться в ситуациях. Мы старались помочь, подключали обком, райкомы, публиковали критические статьи, по нашим публикациям принимались меры. Фазу Алиева была почти во всех лезгинских районах. Как-то проездом в Ахты мы заехали в Ново-Мака, погостили у моих родителей. Мой отец, познакомившись, пообщавщись с Фазу Гамзатовной, сказал: «Итим я и дишегьли!» («Мужчина – эта женщина»). Мне кажется, это высшая похвала женщине со стороны мужчины-горца. Конечно, Фазу Алиева была в высшей степени женщина – красивая, женственная. Но твердостью характера, умением уверенно и убежденно говорить, удивительной проницательностью она удивляла даже мужчин.
— Пакизат Бейдуллаевна, Вы работали и общались в творческой среде лезгинских поэтов и писателей в те годы и сейчас. Расскажите, пожалуйста, кто тогда наиболее ярко представлял наших писателей и кто сейчас?
Я не скажу, что так уж активно участвовала в литературной жизни… Если брать 60-70-е годы прошлого века, то это было время тех, у кого училось мое поколение — время Шах-Эмира Мурадова, Зияудина Эфендиева, Алирзы Саидова, Ибрагима Гусейнова, Байрама Салимова, Забита Ризванова, Меджида Гаджиева, Курбана Акимова, Азиза Алема, Бубы Гаджикулиева, Ханбиче Хаметовой и многих других. За ними выросло поколение 80-х. Я не знаю, права я или нет, период 80-х годов я называю «серебряным веком лезгинской литературы». С этого поколения пошла иная лезгинская поэзия, менее зажатая, более свободно дышащая. Пошли новые формы, отход от изживших себя канонов «под восток», пошла оглядка на «большую» литературу – классику русской и зарубежной литературы… Вот поэты «серебряного века» лезгинской литературы: Мердали Жалилов, Фейзудин Нагиев, Арбен Кардаш, Абдулфетягь Фатахов, Абдуселим Исмаилов,Зульфикар Кафланов… Но не только возле Союза писателей в Махачкале, но и в «провинции» творили интересные поэты и прозаики. Тот же самый Абдулбари Махмудов, чуть ли под 80 лет ставший членом СП, всю жизнь жил и творил на селе. Прозаики Заид Гаджиев, Назир Мирзоев, Нажмудин Шихнабиев, поэты Гюлмагомед Шугаев, Исмихан Кадимов, Сажидин Саидгасанов, Агалар Исмаилов, Желил Мурадалиев, Нариман Карибов и многие другие создавали и создают хорошую, добротную лезгинскую прозу и поэзию.
Что касается нынешних времен, почти все, кого я упомянула, слава Богу, живы-здоровы и продолжают активно работать. Но вот за ними жизнеспособной литературной «поросли» не густо. Мало серьезно увлеченных творчеством молодых людей. Мелькают в подборках интересные имена, строчки. И все. Не знаю, может быть, я недостаточно внимательна. Муса Ахмедов, Магомед Ибрагимов, Сулейман Ахтынский, Владик Батманов – эти ребята образованны, имеют талант, хорошие задатки для литературного творчества, но пишут мало, растут медленно. Может быть, им не хватает профессиональной творческой учебы, объективного анализа, критики, направления молодого таланта, доброжелательной литературной среды. Что-то вроде творческих семинаров, как в Литературном институте. Я боюсь, что за этими молодыми людьми грядет… пустота. Да и их творческая судьба как сложится – пока неизвестно. Мне кажется, тут свое слово могла бы сказать и лезгинская секция Союза писателей Дагестана.
Хотелось бы подчеркнуть, что в бережном отношении старшего поколения к подрастающим талантам хороший пример подает литературное объединение, которое уже несколько лет успешно работает на лезгинском Правобережье – «Марвар». Скажем так – в не очень комфортных условиях и журнал «Алам», и «Марвар», и газета «Самур» делают очень много для того, чтобы позиции лезгинской культуры день ото дня упрочились, чтобы в наши непростые времена не дать родному языку кануть в Лету. Я просто горжусь этими людьми и желаю им успеха.
В современных условиях, когда кругом во все трубы трубят о нарастающей угрозе исчезновения национальных языков малых народов, вопросы сохранения преемственности поколений в литературе особенно актуальны. Через печатные издания, через электронные Сети, в личном общении нужно оказать всяческую поддержку появившимся росткам таланта, обучить, подтолкнуть к следующему шагу, помочь уверенно ступить на путь творчества.
Даже возрождение такого забытого сейчас жанра, как декламация, очень помогло бы в этом направлении. Вы знаете, в городах, где даже в семье мы норовим общаться не на своем родном языке, молодежь не знает, насколько красив, ярок, богат интонациями лезгинский литературный язык. Я это замечала — как «не по-лезгински» читали стихи лезгинских поэтов студенты, школьники на различных литературных конкурсах, где мне доводилось быть членом жюри. В мое время редко какой большой концерт любого уровня обходился без включения в программу декламации или стихов, или отрывков из прозаических произведений. Эту хорошую традицию обязательно нужно вернуть. У меня даже возникла мысль посоветовать организаторам московских лезгинских концертов, например, самого большого – «Яран Сувар» — включить в программу концерта несколько номеров декламации на лезгинском языке.
Лезгинский язык – это и есть наше самое бесценное наследие, которое нужно беречь, преумножать, изучать, исследовать и активно пропагандировать в среде молодежи.
— Давайте вернемся к Вашему творчеству. Герои Ваших рассказов «Зи Нур», «Рик1ин дуст», «Камалдин буба» и другие — они очень зримы, убедительны. Вы их писали с реальных людей?
— Какие-то образы — с реальных людей, какие-то сюжеты и персонажи выдуманные или преобразованные. Вы прочитали рассказ «Зи Нур»? В стиле «неореализма», с «ломаной» композицией получился этот рассказ. Я получила о нем хорошие отзывы. Рассказ «Рик1ин дуст» очень хвалил Расим Хаджи. Он говорил, что у нас почти нет прозы о военном детстве, о военном тыле в наших аулах. А у него самого, кстати, лучшие произведения – как раз на тему военного детства в тылу… Рассказы, написанные в виде монологов – это я попыталась передать характер наших людей, живших в горах в те непростые годы: добродушие, любовь к своей земле и своим традициям, несмотря на тяжелые жизненные ситуации…
— В последнее время часто возникают разговоры о необходимости «ревизии» лезгинского литературного языка. Что Вы об этом думаете?
— Мне кажется, что такая проблема возникла не только из-за того, что реально наступило время создания новых словарей: орфографических, двуязычных и т.д., так как словари, которыми мы сейчас пользуемся – составлены и изданы полвека назад. Что касается толкового словаря А. Гюльмагомедова, то он тоже составлен почти на основе давно существующих словарей. Кроме этого, мир вокруг нас изменился, сменилась общественно-политическая формация, целые пласты лексики переместились в пассив, вошли в активный запас языка десятки-сотни новых слов.
К созданию новых словарей подталкивает еще и тот факт, что лезгинское Правобережье вдруг в одночасье стало пользователем латинского алфавита. Классическая лезгинская литература разорвалась на две части, молодому поколению лезгин в Азербайджане невозможно станет читать и изучать лезгинскую классическую и текущую литературу. И еще один факт диктует обновления словарей: если раньше все лезгины были согласны с тем, что в основу литературного языка положен кюринский говор и на нем издавались книги и Забита Ризванова, и Шах-Эмир Мурадова ( он был общим для всех лезгин), то в последнее время часто активно высказывается мнение о необходимости обогатить литературный язык словами из крупных диалектов лезгинского языка, даже так называемыми «местечковыми» словами. Действительно, перегруженные в советские годы «идеологическими терминами», существующие лезгинские словари подальше отодвинули (обозвав их «диалектизмами») сотни и тысячи свои собственные, исконно-лезгинские слова, многие из которых вообще забыты не только нынешним поколением, даже людьми моего возраста. Я не знаю в силу каких причин это случилось (вроде бы мы все лезгины жили и творили в одной общей Советской социалистической стране!), кубинские лезгины более бережно сохранили исконно-лезгинский язык, чем «кюринские» лезгины. Я это заметила, когда читала современных поэтов и писателей Эйваза Гюлалийрин, Музаффера Меликмамедова, Седагет Керимову, Билала Адилова, Гилала Аскерова и многих других. Одно удовольствие, когда вдруг видишь «новое» слово, тем более – когда вспоминаешь, что и ты когда-то знала его, но забыла…
Не могу умолчать еще один момент. Нам нужно создать такие словари, которые стали бы основой лезгинского литературного языка для всех лезгин. Такая основательная «ревизия» литературного языка – не легкая работа. Но термины «кубинский диалект» и «кюринский диалект» изжили себя. Был, есть один лезгинский язык. А «диалекты» соберем по аулам. Реальность жизненных условий такая, что деление языка на два «берега», на два этих «диалекта» в конце-концов приведет к тому, что мы потеряем друг-друга. И это будет катастрофа.
— Вы как ушли с работы, довольно активно «живете» в социальных сетях, в частности, в Фейсбуке. Что Вам это дает?
— Честно сказать, мне вначале было неудобно вливаться в эту «тусовку», думала, это развлечение для молодых. Но дети переубедили меня и помогли разобраться. Сейчас для меня это и как отдушина. Много читаю — наверстываю то, что не успела узнать: ведь Интернет дает доступ почти ко всей мировой культуре, литературе, истории. Общаюсь со знакомыми и незнакомыми людьми, продолжаю заниматься творчеством, иногда – и наставничеством. Люблю делиться своим опытом с молодежью, получаю информацию о том, что происходит в мире, что происходит в лезгинской культуре, литературе. Благодаря Сети можем общаться с друзьями со всего лезгиноязычного ареала, с лезгинами из других стран. Одно могу сказать: «Лезгин – везде лезгин!». И это здорово! Буквально вчера прочла стихи девушки, проживающей в одном из городов России. Она выкладывает свои стихи и на лезгинском, но чаще — на русском языке. Хорошее стихотворение, но в глаза бросились два-три заметных «изъяна», жалко стало так оставлять. Пообщались в личной почте, подправила, дала и на дальнейшее пару-другую советов. Она очень обрадовалась, поблагодарила. А я еще больше порадовалась за нее!.. Хочется, чтобы лезгинские страницы, группы были более серьезными, интересными, более активными. Хотим мы этого или нет, электронные СМИ все больше заполняют наше жизненное пространство. Сети моментально реагируют на все, что происходит в обществе, активно создают общетвенное мнение. При этом оказывают на умы не только положительное, но и отрицательное, вредное влияние. Увлекаться ими тоже не стоит. Особенно – в активном, молодом возрасте. Виртуальная жизнь никогда полноценно не заменит жизнь живую, реальную. И учиться надо по книгам, а не в Фейсбуке. А учиться нашей молодежи нужно много, чтобы получить глубокие, всесторонние знания. Чтобы появились у нас не только талантливые литераторы, но и лингвисты, исследователи литературы, археологи, историки. На этих специалистов в лезгинской среде, к сожалению, в последнее время обнаруживается «голод». Это очень тревожный симптом…
— Пакизат Бейдуллаевна, у каждого творческого человека есть творческие планы. Вы не могли бы рассказать о своих планах?
— Несколько лет назад мне пришла в голову такая мысль: мы встреваем — в одно время очень активно это делалось — в споры о принадлежности великого Низами Генжеви к тому или народу, к той или иной литературе в то время, когда лезгинский читатель почти ничего о нем, о его творчестве не знает. Если не считать одной главы из поэмы «Лейли и Меджнун», переведенной когда-то Байрамом Салимовым и глав из «Искандер-наме», переведенных позже Арбен Кардашом. Конечно, весь Низами – это даже не океан, это Галактика мысли и таланта, и пытаться переводить его всего на лезгинский язык – непосильный и пока нереальный труд. Дай Бог, чтобы когда-нибудь такой переводчик у нас появился! Не могу сказать, что я раньше хорошо знала восточную литературу. Дело и в том, что в советских вузах, даже в Литинституте, Восточную литературу преподавался лишь на уровне спецкурса – почти бегло. А когда меня осенило сделать переводы, так увлеклась творчеством Низами, что почти из каждой поэмы его «Пятерицы» какие-то места, более близкие нам и нашему времени, я перевела на лезгинский. Часть переводов опубликованы в книгах «Ишараяр» и «Чешне». Часть была опубликована только лишь в «Лезги Газет». Но из поэмы «Хосрова и Ширин» — пока ничего не перевела. Вот эту мечту свою я и исполню, если Бог даст. И «приложением» к мечте – у меня планы издать отдельной книгой, с красивыми иллюстрациями, все свои переводы из Восточной поэзии: Низами, Хайям, Хафиз, Руми.
Есть еще в планах собрать свои стихи для совсем маленькх детей, издать иллюстрированную детскую книжку и раздать детским садам и начальным школам. Спрос на такую литературу есть, часто учителя и воспитатели просят найти, подсказать, даже сочинить. У нас почти нет такой литературы. У других, например, у аварцев, даргинцев, лакцев есть солидные авторы, создающие детскую литературу. А мы почему-то считаем это несерьезным делом. Мне, кажется, что на данном этапе, когда национальные языки теряют позиции, именно малыши, которые в раннем детстве заучивали хорошие стишки на родном языке, сохранят цвет и вкус родного языка в своих «генах». Так ведь и мы помним стихи из своих букварей… А наши дети и внуки выросли и растут на «Курочке рябе», на «Колобоке» — это прекрасно, но пора создавать и свои такие же милые, красивые, красочные, удобные для запоминания произведения для наших малышей. Конечно, теперь возникла в Дагестане еще одна проблема – издание таких книжек. Учебно-педагогическое издательство, которое много лет выпускало именно литературу для детей на всех языках народов Дагестана – закрыли, его нет уже несколько лет. Вот бы нашему государству, республике возродить его и показать, что они на деле, а не на словах, желают сохранить и развивать национальные языки. Будем надеяться на это…
Гулера КАМИЛОВА,
г. Махачкала