Саидов Мурад Дагъларан хва  1982-йисуз Магьачкъалада дидедиз хьана. Юкьван мектеб, Медениятдинни Харусенятдин коллеж,  гуьгъуьнайни  ДГУ акъалт1арнава.

Жегьил ч1авалай Мурад Саид тахаллус алаз шиирар кхьизва, лезги шаиррин
эсерар  урус ч1алаз элкъуьрзава. Икьван гагьда Кь.Саидан, С.Сулейманан, К.Абдуллагьан, А.Саидован, Х.Хаметовадин, М.Эрзиманован, С.Керимовадин, Э.Гуьлалийринан ва мсб. шиирар урус к1елдайбурал агакьарнава.  Алай ч1авуз ада «Лезги газетдин» редакцияда к1валахзава.

 

СПУСТЯ СТО ЛЕТ…

Я видел мир со всех орбит,

Он зол, коварен, тьмою густ.

Хоть будет золотом набит,

Карман его извечно пуст.

 

Спустя сто лет, кто в этот мир

Придёт – не будет обделён;

Не будет наг, не будет сир,

А будет счастьем наделён!

 

И в той эпохе труд людей

Цениться будет высоко.

Стихи Кесиба, в знак идей,

Известны будут широко.

 

СЕЛЬЧАНЕ

Терпенье подкуйте, и лето наш сад навестит,

Кто здесь, кого нет – их сердца всеединство сплотит,

Надежду хранящий бедняк синей птицей взлетит,

Пока справедливость вождём марширует, сельчане!

 

Терпенье подкуйте, тогда нас полюбят, поймут,

Сойдутся с родными все те, кто поведал хомут,

На лицах несчастных лучи солнца тени уймут,

Пока справедливость вождём марширует, сельчане!

 

Терпенье подкуйте, пока не накормят сирот,

Пока не нагрянут достойные из-за ворот.

Кесиб Абдуллах будешь баловать хлебом свой рот,

Пока справедливость вождём марширует, сельчане!

 

 

НЕ УМЕЯ ЧИТАТЬ-ПИСАТЬ…

Народ мой лишили наук, педагогов и школ.

Беспочвенно жизнь протекает на кручах массивных.

В наш век, когда среди лезгин изничтожен раскол,

Живём как отторгнутые от идей прогрессивных.

 

Имели бы книги, владели б родным языком,

Шагнули бы в цивилизацию метким рывком.

Конечно, мы сами повинны в раскладе таком,

Ведь пришлый сорняк приняли за цветок экспрессивный.

 

Давайте отправим детей обучаться туда,

Где смогут профессиями овладеть без труда.

Став специалистами ради нужд наших, всегда

Огнём растоплять будут льды в наших душах пассивных.

 

Коль грамотою овладел бы Кесиб Абдуллах,

И смог бы писать о невзгодах и прочих делах,

Все думы свои – каждый шаг – изложил бы, валлах,

К столбу пригвоздил бы врагов и людей агрессивных.

 

 

ВРАЖДУЮЩИЙ МИР

Некие люди, заметив беднягу, глумятся над ним.

Некие – слёзы роняют от мысли, что наг он, гоним.

Жаль, но из тысяч, один соизволит узнать, чем раним.

Правду, почёт, справедливость не ценит враждующий мир.

 

Некие – мир проклинают, не в силах свой путь проложить;

Слёзы – ручьями, в сердцах – волдыри. Нет желания жить.

Грянет несчастье – надежду, судьбу на кого возложить?

Правду, почёт, справедливость не ценит враждующий мир.

 

Некие, на ноги встав, умудряются козни плести,

На уши сев, инспектируют жизнь, продолжая цвести.

Нищим, калекам, сиротам салам не дадут на пути.

Правду, почёт, справедливость не ценит враждующий мир.

 

Скользкой дорогой бичующий мир погоняет меня,

В холоде дней согревает промокшей песчинкой огня,

Грозным, свирепым сопутствует вольною гривой коня.

Правду, почёт, справедливость не ценит враждующий мир.

 

 

ОСЕННИЙ ДОЖДЬ

Сумраком туч оцепляя пространства небес,

Вихри ветров погоняешь на нас, дождь осенний.

Грозно взирая и вопли пуская, как бес,

Скорбь и печаль нагоняешь на нас, дождь осенний.

 

Зол ты, и, как через сито, стекаешь во мгле,   

Грозно сжимаясь в кулак, угрожаешь земле,

Дьявольским нравом людей настигаешь в селе.

Месть и обиды роняешь на нас, дождь осенний.

 

Кровлю и стрехи Кесиб Абдуллаха трясёшь,

Дом наводняешь и кровь через душу сосёшь, 

Мир погружаешь в трясину, погромы несёшь.

Хватит! Зачем ты пеняешь на нас, дождь осенний?

 

 

СНЕГ

Холода пришли внезапно. Свисты ветра во дворах.

С неба падают снежинки серебром пушистых нег.

Если не намеревался ты мой кров снести под прах,

Крышу старенькой лачуги, почему разрушил, снег?

 

Вслед за летом баба-осень оттопырила рога,

А за ней – снега, морозы, бури, вьюги и пурга.

Когда понял, чем ты дышишь, приуныл у очага.

Сердце бедняку тревожа, планы мне нарушил, снег.

 

Вместе с ветром ты ворвался в мой лезгинский ветхий кров,

Чан, кастрюлю льдом украсил, разбросал вязанку дров.

Ноги, руки отморозил Абдуллаху. Был здоров,

А теперь – лежу, хвораю. Горы бед обрушил снег.

  

 НЕ СМЕЯ

Мир злостен, хоть и кажется отрадным.

В нём наг я, к счастью прибегать не смея.

Бедняг стоит перед ханжой злорадным,

Печали, беды излагать не смея.

 

Я вижу хлеб и мекаю висками,
Не дотянуться до него руками.
Тут бьются лбами и скорбят веками,

Крестьянской бедноте солгать не смея.

 

Одни твердят: «Зачем во власти рока

Мы спины гнём? – Чтоб умереть до срока?

Кто трудится – виновен без порока,

Об урожае полагать не смея».

 

Невзгоды Абдуллаха также в доле.

Ворчит богач, претит и того боле.

Ни ягоды, ни фрукты в чужом поле

Ни ел, хозяина ругать не смея.

 

 

СТАЛ Я

Выплачивая сельским муллам писаный налог,

Сутулым, обнищалым, жалким селянином стал я.

Весной погибла тёлка. Дом похож был на облог.

Ни творога, ни масло; сухомятку есть устал я.

 

В наш век тщедушный с голоду помрёшь ни прокорпев.

В скитаниях по сёлам жизнь проходит засопев.

Прогорклою отравой посчитав мой стих-напев,

Для злобных уроженцев тяжкой ношею предстал я.

 

Жаль детство… не пытался его разумом сдержать.

Хоть пятки расшибались – продолжал ходить, бежать.

Пять лет, как перестали меня люди уважать.

 Мечусь облогом – красным холмиком быть перестал я.

 

К чему такая жизнь? – она усеяна бедой.

И даже перед смертью не пожалуют водой.

Возможность не имея моё тело взять враждой,

Мне Азраил промолвил: «Враг – не о тебе мечтал я!»

 

И если Абдуллаха смерть наведает кнутом,

Лезгинскому народу вы поведайте о том.

В капкан не угодив, членятся ноги с животом.

Как раненый джейран все муки жизни испытал я.

 

 

НИЩЕТА

К тебе мы ладони спешим простирать –

Пожми их на рабской меже, нищета.

Но ты нашим душам велишь умирать

По крови плывущей барже, нищета.

 

Исчезни – палач! Дай народу пожить!

Довольно над нами мечём ворожить!

Исчадие адских мучений – служить

Тебе мы не в силах уже, нищета.

 

В суждениях правду изрёк Абдуллах.

В тебе сущий хаос отыщет феллах.

Соитье с тобою – свидетель Аллах! –

Исход на червленом ноже, нищета!

 

 

В ЭТОМ МИРЕ

Лишь слово промолви – наветы соткут.

Народ, правосудье – тавро в этом мире.

Ни дня на свободе, жилище – закут.

Постыдная гибель – ядро в этом мире?

 

Моя черноокая из-за ворот

Вернулась. Рыдает. Излит кровью рот.

Я сломлен душою от ханских щедрот.

Доколе мочалить нутро в этом мире?

 

Не вырвешься с плена, коль ханом добыт.

Лишит головы, лишь попри его быт.

Землёю и небом я вовсе забыт.

Кто скажет, где зло, где добро в этом мире?

 

Творец в моей жизни был не при делах.

Друзья, всем вещайте: я жил в кандалах!

Не слёг бы до срока Кесиб Абдуллах,

Не будь хана. Плачет перо в этом мире.

 

 

ЧУНГУР

Я жил в селе особняком,

Был у святоши батраком.

Однажды, в гневе, вечерком

Сломал и раздавил чунгур.

 

Порой, отбросив кучу дел,

Гулял, под ноги не глядел,

И пел про сельский свой удел.

К Меджнуну норовил, чунгур.

 

Мой взгляд от мира оторвал,

Обидой соловья сковал,

Сплошные вопли издавал,

Мне сердце жёг, язвил, чунгур.

 

Мой судьбоносный путь отверг,

С престола ноты счастья сверг,

Кесиба горестям подверг

И ядом отравил, чунгур.

 

 

СВЕТЛЫЙ МИР

Дня не поведал в тебе твой же гость.

Что с тебя?.. Рухнул, как дом – светлый мир.

Ливень пошёл; ветер – тухлая кость.

Порван, разобран на лом светлый мир.

 

Скуп и коварен, в руке – булава,

Над головою хлопочет сова.

Совести, чести, лишившись едва,

Давишь нам горло, как ком – светлый мир

 

Неким – ты чудо, краса и хвала.

В этом ли суть твоего ремесла?

Бедных, тираня, сжигаешь дотла.

Точно палач, скачет в бом, светлый мир.

 

Прочь от Кесиба, глава палачей,

Полно грозить остриями мечей.

Поле, что вспахано для богачей –

Злу подаёт хлеб и ром, светлый мир.

  

ЭТОТ МИР

Не созданная для ума чертовщина,

Всех зол и страданий причал этот мир.

Мученья приносит его бытовщина,

Зияющим псом одичал этот мир.

 

Кому преподнёс ты тарелку с едою?

Судьбу озарил светозарной звездою?

Кто в лаптях покинул тебя? Ах, с бедою

Планиду свою обвенчал этот мир.

 

Одни в тебе видят и рай, и награду,

Вторые – жестокость, влечение к смраду.

А третьи – покой, упоенье, отраду,

Жнивьё земляничных начал этот мир.

 

«За что на тебя поклоняться Аллаху?

Я бьюсь головой об колени, рву плаху.

Ни благ, ни поддержки не дал Абдуллаху.

На что ты мне дался?..» Смолчал этот мир.

 

 

БАНДИТЫ

Как бут-то не пили всю жизнь и не ели хлебов…

По улицам бродят, майдан навещают бандиты.

Лишь солнце коснётся их спин и разбойничьих лбов,

По кущам расходятся, но не тощают бандиты.

 

«Герои, разбойники мы! Храбрецы!», – говорят;

Вернутся домой, своих жён избивают, корят.

На ярмарке честь продают и позором таврят.

По-свойски гогочут и чревовещают бандиты.

 

А в летний денёк они десятикратно пьют чай.

Но сердце Кесиба не троньте! Аллах – выручай!

Заметив зазнобу в девичьей толпе невзначай,

На нежном цветке мотылька замещают бандиты.

 

 

ПОЗОРОМ ЗАКЛЕЙМЁННОМУ

О дружбе речь со мной не заводи.

Тебе ли знать ей цену и границы?

Когда-то ты мой дом подмял. Уйди! –

Нам впредь не пить воды с одной криницы.

 

Ты шею бедняка в кулак зажал,

Как подхалим, за золотом бежал,

На голову взбирался, угрожал.

Нет в сердце твоём глянцевой страницы.

 

На Абдуллаха дерзко не взирай.

Твой смех – как плачь шайтана и раздрай.

Тебя позором заклеймил наш край;

Ты совесть запятнал и длань десницы.

 

 

ОБРАЩЕНИЕ К ДРУЗЬЯМ

На счастье родные поля и убранства садов,

Когда чернозёмы полны урожаем, друзья.

На ветке грушёвой не ели медвяных плодов?

Сбивая с деревьев, мы им удружаем, друзья.

 

Надежду в печальную душу вложи, мой малыш,

Ты жизни не рад?.. Отчего же? – Скажи, мой малыш.

Погиб свет очей… Раны сердца свежи, мой малыш.

Не свадьбой, а трауром дни провожаем, друзья.

 

Ни брата, ни тех, кто бы выкопал корни беды.

Никто в этом мире не даст мне и капли воды.

Я знал и предвидел плачевной утраты следы.

День каждый – как яд. Мы поныне мужаем, друзья.

 

 

ОБЩИНЫ

Ни мусаватистов, ни тюрков… Жить можно теперь

На Родине нам пожнивными мечтами, общины!

Сбирайтесь! Быть цельной семьёю возможно теперь

В коммуне, где раны обвиты бинтами, общины!

 

К червонному волу ни смейте отнюдь подходить,

Отбросьте соху – не умно с ней по жизни ходить.

На общий майдан приходите дела обсудить,

В единстве семьи обменяться перстами, общины.

 

Просейте все пашни, раздольные нивы, поля,

А после посева семян – боронуйте с нуля.

Делите со всеми всё то, что даёт вам земля,

Дружите друг с другом, как лето с цветами, общины!

 

Докладывайте обо всём, ни то козни сплетут.

Того, кто работает – благословенным сочтут.

Взяв в руки чунгур, Абдуллах будет петь только тут

Для вас каждый вечер в обнимку с хребтами, общины!

 

 

САД МОЙ, КАК ВЕТЕР В КУСТАХ

Товарищи, сад мой порожний, как ветер в кустах.

По грушам, гранатам скучаю, мечтаю, ревнуюсь!

Во лбу блики солнца, улыбка на нежных устах

Любимой моей поредели – о том я волнуюсь!

 

По свадьбам давно не хожу, и язык прикусил.

Робею, хвораю; есть мясо, поверьте – нет сил.

Хоть сердце в ладу, мой язык словеса износил.

По тару, чунгуру, скучая, судьбе повинуюсь.

 

Своё милосердие пусть мне проявит народ,

Порвёт на куски, если шёл с ним по жизни вразброд.

Пусть Правда витает над миром, неся кислород.

С тяжёлым трудом благородством души соревнуюсь.

 

Со мною дружили, и горе, и труд, и хандра,

Любовь вознесла Абдуллаха, желая добра.

Пусть счастье в зелёные годы слетает с одра,

А боль станет негой любви – этим я знаменуюсь.

 

 

ПРЕКРАСНО!

Внимайте, друзья, я скажу вам: коль в мире

Дни немощных душ не настанут – прекрасно!

Играя на сазе, в желанном кумире

Смиренья восторгом предстанут – прекрасно!

 

Взбираясь на пики вершин, ощущаешь

Безмерную радость и мир опрощаешь.

Той девы, по коей влюблёно тощаешь,

Мечты на твой берег пристанут – прекрасно!

 

Молчать об увиденном – грех, мусульмане.

Стихи Абдуллаха не бродят в обмане.

Чем слышать: «в обиде подруга», в тумане

Стать мраморной галькой – и то не напрасно!

 

На русский язык перевел  Мурад Саид — г.Махачкала