Древность коренных народов Кавказа.

Кавказ — один из интереснейших регионов земного шара. Имея уникальные природные условия, исключительную стратегическую важность в системе взаимоотношений Европы и Востока, став родным домом для сотен народностей, поистине является уникальным уголком мира. Огромный научный потенциал изучения Кавказа издавна привлекал внимание историков, археологов, этнографов, путешественников и многих других специалистов. Изучение этой горной страны, интенсивно продолжающееся в течение около 500 лет, позволило накопить огромный фактический материал. Многие музеи мира горды тем, что они имеют кавказские коллекции. Написано достаточно специальной литературы о жизни, быте отдельных народов, изуче-нии археологических памятников. Однако история этой горной страны много-гранна и сложна, напоминая о том, что изучена тысячная доля того, что бережно хранит и переносит через века благодатная земля Кавказа.

 По языковой структуре кавказские языки резко отличаются от всех остальных языков, расположенных в этой части мира, причем, несмотря на отсутствие непосредственного родства, между ними имеются определенные черты сходства, заставляющие говорить о кавказском языковом союзе. Их характерными особенностями являются относительная простота системы гласных (в убыхском их только две, что является мировым рекордом) и необычайное раз-нообразие согласных; широкое распространение эргативной конструкции предложения.

В III-II тысячелетиях до н.э. так называемые кавказоязычные племена жили на территориях не только Кавказа, современного Дагестана и Закавказья, но и в Месопотамии, Передней и Малой Азии, Эгеиды, на Балканском и даже Апеннинском полуостровах. Родство древнейшего населения всех этих территорий прослеживается в единстве их антропологических данных (средиземноморская и прикаспийская подрасы), культуры («куро-араксская») и общих язы-ковых связях. Если учесть еще и то, что они переселялись только внутри территории своих родичей и вне этой территории почти не мигрировали, то этническую их близость можно считать доказанной, исходя из общности территории, антропологии, культуры и языка.

Древнейшие народы Малой и Передней Азии и их языки, как и народы, и языки современного Дагестана, характеризуются своей пестротой. Самыми крупными из этих народов являются пеласги (III-II тыс. до н.э., Балканы), хатты (III тыс. до н.э., Малая Азия), хурриты (III-II тыс. до н.э., Месопотамия), урартийцы (I тыс. до н.э., современная Армения) и кавказские албаны (I тыс. до н.э.- I тыс. н.э., современные Азербайджан и Южный Дагестан). Тщательные лин-гвистические исследования И.Дьяконова, С.Старостина и других показали свыше 100 общих корней хуррито-урартийских и северо-восточно-кавказских языков. Из-за существенной близости этих языков И.Дьяконов предлагает для дан-ной семьи отказаться от обозначения «северо-восточно-кавказские» и ввести специальное название «алародийские».

Таким образом, в IV-III тыс. до н.э. на территориях Кавказа, Закавказья, Месопотамии, Малой и Передней Азии жили народы или народности с этнографически близкими родственными связями по антропологии, культуре, территории расселения и языку.

Пеласги и родственные им племена.

Исторической науке уже давно известно, что догреческое население Балкан и Эгеиды называлось пеласгами, лелегами и карийцами. По сообщениям историков, пеласги поселились на необитаемый Балканский полуостров, а по археологическим данным впервые человек появился на Крите в неолите примерно в VII тыс. до н.э. Сведения о родоначальнике пеласгов Пеласге входят в состав древнейших мифов: Пеласг указал людям, как строить хижины и одеваться в свиньи кожи. Он научил также жителей Аркадии питаться желудями, а позже пахать землю и выращивать хлеб, что переносит нас в мир преданий самой глубокой древности.

С VIII-VII тыс. до н.э. на юго-западе Малой Азии начинает развиваться земледельческая культура, которую условно называют чатал-хуюкской (по современному названию места в Турции). Эта культура была распространена ши-рокой полосой вдоль юга Малой Азии и вероятно, достигала в то время Эгейского моря в районе острова Родос. Она отличалась удивительно высоким для того времени уровнем развития сельского хозяйства, ремесла, культуры.

Как установлено с достаточной надежностью, с V тыс. до н.э. на территории Малой Азии жили племена, говорившие на так называемых хатто-хуритских языках. Несколько позже они занимали значительную территорию, включающую кроме Малой Азии Армянское нагорье и Верхнюю Месопотамию, Закавказье, весь Северный Кавказ, и западное побережье Каспийского моря. Указанное название характеризует тот факт, что все языки этой семьи можно разделить на две группы, образовавшие два потока их распространения. Одна группа -хаттская — включала в себя племена, двигавшиеся через север Малой Азии по побережью Черного моря. Другая группа — хурритская — двигалась по югу Малой Азии и через Армянское нагорье проникла в Куро-Аракскую долину, заняла территорию современного Азербайджана, а затем вышла на Север-ный Кавказ в районе современного Дагестана и Чечни.

Исходя из того, что все остальные племена, известные на территории Малой Азии, являются пришлыми, можно предположить, что хатто-хурритская группа языков зародилась именно здесь и начало ее распространению положила группа племен чатал-хуюкской культуры.

Выдвигая свою версию о происхождении слов «этруски» и «пеласги» акад. Н.Я. Марр отмечает, что для Кавказа характерен корень в этнических тер-минах с перерождением 1-s — 1-z, например, племенные названия и этнокуль-турные термины — lazg (лезгин), lesk-ur (сабля; букв, «лезгинское оружие»), leg+z+i — leg+z-i, lek-ur (лезгинка, лезгинский танец) и др. При переселении этих племен на Балканский полуостров их названия перетерпели изменения: «lazg» («las-k») в абхазо-адыгейской форме «ре-lasg» («pelazg») или в сванской форме «le-leg».

Малоазийские племена и кавказские албанцы.

Археологи утверждают, что население Кавказской Албании IV в. до н.э. — III в.н.э. проявляет в антропо-логическом отношении большое сходство с обитателями Закавказья предшест-вующих эпох (XIII-IX вв. до н.э.) и Передней Азии III-II тыс. до н.э. Считается, что албанцы являются не отдельным племенем, а общим названием всего населения Албании, а албанский язык — это государственный язык Албании. В «Алупанской книге» приводятся следующие названия албанских племен: кирк, гарг, мик, уди, лег, хьел, лезг, цах, гав, них, кас, куьр, гили, бил, ран, муш, шек, чекь, алак, шарв, арц, барз, мух, лекь, кел, сул, чур, хеб, цегь, хеч, сек.

Племя «Кас» (‘человек, муж, мужчина; личность’ по-лезгински) — одно из крупных племен Кавказской Албании. Область проживания касов в Албании называлась «Каспианой» и находилась на юго-западном побережье Каспийского моря, и море получило свое имя именно от этих касов. Полагаем, что кавказско-албанские «касы» («каспи»), малоазийские «каски» и месопотамские «касситы» — одной и той же этимологической и этнической основы.

Родство касков с хаттами было указано Э. Форрером , П.Н. Ушаковым, Г.А. Меликишвили и Г.Г. Гиоргадзе.  О языке касков судят только по некоторому количеству названий местностей, населенных пунктов и имен лиц.

Касситы — одна из групп горных племен Загроса. Коренным местом обитания кассит-ских племен были горные местности Западного Ирана. По имеющимся данным касситы не были ни индоевропейцами, ни семитами. Они появи-лись на границах Месопотамии примерно в XVIII в. до н.э. Около 1742 г. до н.э. касситский вождь Гандаш совершил вторжение в Вавилонию и присвоил себе пышную титулатуру «царя четырех стран света, царя Шумера и Аккада, царя Вавилона». С 1595 г. до н.э. начинается правление касситской династии и так называемый средневавилонский период, который завершается около 1155 г. до н.э.

Племя «кас» (каспи, каски, каш, куш, кушиты, касситы), являющееся одним из лезгиноязычных народов, согласно с Б.Грозным, когда-то в глубокой древности занимало обширную территорию — Центральной Анатолии, южнее Черного моря, западные и южные земли Каспийского моря, возможно, Афганистан и Северную Индию. Очевидно, не вызывает сомнения родство этого народа не только с хаттами и через них с пелазгами, но и с арцави в Малой Азии (племя «арц» Кавказской Албании), кутии (племя «ути» Кавказской Албании), легами, лезгами, мушками и т.п.

С III тыс. до н.э. в северо-восточной Месопотамии жили племена кутиев, язык которых отличается от шумерского, семитских или индоевропейских языков; возможно, они были родственными хурритам. В конце XXIII в. до н.э. кути вторглись в Месопотамию и на целое столетие установили там свое господство. Под ударами кутиев пришло в упадок Аккадское царство. Предполагается, что язык кутийцев относится к северо-восточно-кавказской языковой группе. К этой группе принадлежали и албаны, населявшие Северный Азербайджан в I тыс. до н.э. Ученые идентифицируют кутиев с одним из Кавказско-Албанских племен -утиями или же современными удинами, живущими сейчас в двух селениях на границе Азербайджана и Грузии.

В «Алупанской книге», как одно из племен Кавказской Албании (Алупана), отмечается племя «мушк», которое было расположено у устья реки Кьулан-вац1 (букв. Серединная река; современный Самур). Северо-восточная часть тер-ритории современного Азербайджана до реки Самур и ныне называется «Мушкур» — родина народного героя лезгин XVIII века Гаджи Давуда Мушкурского.

Малоазийские мушки, по мнению Г.А. Меликишвили, — грузинские племена, а по мнению И.М. Дьяконова, «мушками» назывались Фригия и фригийцы. Думаем, что Г.А. Меликишвили ошибается, иначе совершенно непонятно, откуда появилось племя «мушки» в Кавказской Албании, причем их территория при нижнем течении реки Самур, где испокон веков живут лезгины. Если учесть еще и то, что жители современного селения Фригь Хивского района (Южный Дагестан) тоже лезгины, и особенно то, что древние фригийцы и мушки почти один и тот же народ, то совпадение «фригийцев» с «фригъцами» не является случайным.

Из всех вышеуказанных доказательств родства этносов ведущее место, несомненно, занимает язык. Язык — своеобразный паспорт народа и без языка не может идти никакой речи об истории. Мы постараемся обосновать языковое родство «алародийских» народов на примере дешифровки древних письменных памятников при помощи ключа лезгинской подгруппы восточно-кавказских языков.

Лезгинский язык в среде «алародийских» языков.

Лезгины, точнее лезгиноязычные народы, — носители языков лезгинской подгруппы восточно-кавказской группы или же нахско-дагестанской ветви иберийско-кавказской семьи языков. Этноним «лезги» находит свою первую историческую огласку в связи с этническим составом Кавказской Албании (если не учитывать сходство «лезги» с «пелазгами»). Согласно историкам, этнографам и лингвистам (Н. Марр, П. Услар, М. Ихилов и многие другие) этническое название «лезги» идентифицируется с другими подобными названиями племен «лазг», «лакз», «лег», «лек», «гел» и т.п., составляющих основное племенное объединение Кавказской Албании. Племена Кавказской Албании, приведенные в «Алупанской книге», отличаются друг от друга только по названиям, а объяснения этих названий мы находим в лезгинской подгруппе восточно-кавказских языков; «кирк» («Киркар» — лезгинское селение), «мик» («Микрагь»- лезгинское селение), «гили» («Гили-яр» — лезгинское селение), «муш» («Мушкур» — лезгинское топонимическое на-звание); «уди», «лег», «лезг», «цах», «кас», «шек», «сул», «чур», «сек», «тапас» — лезгиноязычные племена; «кел», «хеб», «ц1егь», «хеч», «хьел», «гав», «них», «шек», «мух», «лекь» -слова лезгинские. Эти же племена после разрушения Кав-казской Албании и неоднократных нашествий кочевых племен и соседних государств — греков, персов, монголо-татар, тюрков сохраняют свое более общее название — «лезгины» и расселяются в Северном Азербайджане и Южном Дагестане. Более общее название этих и других племен Кавказской Албании — «албанцы», происходит от названия государства и, как справедливо отмечают специалисты, носит только «обобщающий» характер. Нам кажется, что слова «лезги» и «лезгияр» не только показывают число (единственное и множественное соответственно), но и олицетворяют понятия «племя лезг» и «лезгинские племена».

Общеизвестно, что кавказские языки древнее, чем индоевропейские. В этом отношении и лезгинский язык не исключение. Еще Е.Бокарев, Е.Крупнов, М.Ихилов и др. утверждали 4-5 тысячелетнюю древность лезгинских языков. Хотя у них в руках не было ни одного предложения древнелезгинского (пралезгинского) языка, на его древность были серьезные предпосылки.

Если язык содержит слова, имеющие нерасчлененную основу в виде слова-звука, относящегося как к действию, так и к предмету, и предшествовавшего возникновению языка как системы, то такой язык уже по этому признаку можно отнести к древнейшим. В этом отношении характерно, что язык древнейшего человека должен быть богатым односложными словами, чему можно привести много примеров из нахско-дагестанских языков, в том числе из лезгинских языков. Со звуком «а» связаны лезгинские «ава» (есть), «ама» (осталось), «ана» (там), «йа»(есть), «йад» (вода), «ква» (есть) и др. Этот звук как свободная едини-ца («а» — «есть, имеется, находится») функционирует в табасаранском, агульском и рутульском языках; в арчинском языке «а» — «делай». Звук «и» связан со слова-ми «и(н)» -этот, «ина» — здесь, «икIа» -так, «гьикIа» — как и т.д. Кроме того:

а) на лезгинском языке некоторые слова в произношении максимально воспроизводят соответствующие им действия. Например, «бегье» ‘баран, овца, ягненок’, «тфу» ‘плевать’, «уьгьуь» ‘кашель’, «хъапI» ‘отрышка’ и т.д.;

б) многие слова лезгинского языка состоят из одного, двух и трех букв, причем изменением только одной буквы можно получить большое число других слов. Например, изменением первой буквы: «къав» ‘потолок, крыша’, «цав» ‘небо’, «сав» ‘толокно’, «дав» ‘мерзлота’ «гав» ‘дикий бык’ и др., изменением по-следней буквы: «къаб» ‘посуда’, «къад» ‘двадцать’, «къай» ‘холод’, «къаз» ‘зелень’ и др.;

в) в лезгинском языке обилие согласных букв, при наличии только пять гласных, что является одним из основных условий для получения разнообразных слов;

г) в лезгинских словах чередуются согласные (С) и гласные (Г) буквы: «а» ‘тот’ (Г), «са» ‘один’ (СГ), «къацу» ‘зеленый’ (СГСГ), «санкIар» ‘мерзавец’ (СГССГС); наличие в одном слоге последовательно нескольких согласных — позднее явление («мукIратI»-«мкIратI» ‘ножницы’; «садхва»-«стха» ‘брат’ и др.).

Языковеды, сравнивая слова различных языковых семей, выявляют их более древние формы, составляющие самый древний праязык, так называемый ностратический язык. Они предполагают, что общеностратический язык сущест-вовал до неолита, т.е. примерно в конце X тысячелетия до н.э. Следовательно, на рубеже мезолита (XI-X тыс. до н.э.) и неолита (IX тыс. до н.э.) в одном из районов Передней Азии уже существовал один из потомков общеностратиче-ского языка. Сравнивание родственных языков и даже языковых семей позволяло лингвистам выявить более древние корни, из которых были составлены этимологические словари, где приводятся реконструированные праностратические слова (а их известно сейчас около тысячи). Среди этих слов нет ни названий домашних животных, ни наименований культурных растений, ни вообще понятий, возникших в связи с земледелием или скотоводством. Нет и названий глиняных сосудов. Есть только те термины, которые связаны с охотой и рыболовством.

Познания древнего охотника в анатомии животных были ограничены теми органами и тканями зверя, которые имели хозяйственное или кулинарное значение. Из этих слов для нас представляет интерес — «кIапIА» (череп) близкое к «кIаапI — кIараб» (‘кость’ по-лезгински), «максА» (костный мозг и печень), близкий к «макь» (‘ум’ на кавказско-албанском языке) и «лекь» (‘печень’ на лезгинском языке), «кIола» (рыба), близкий к «к1азри» (‘рыба’ по-пелазгски). Кроме охоты и рыболовства, древний человек занимался собиранием съедобных растений. Среди этих растений древний человек собрал «марА» (ягоды, ежевика; «мара» ‘ежевика’ по-лезгински, «морен» по-гречески), «дзукЕ» (дикорастущий урожай, просо -«чIуькI или «цIуькI» — ‘просо’ по-лезгински).

Самым правильным способом получения достоверной информации о каком-либо древнем этносе — это правильная дешифровка его письменности, т.е. почерпнуть информацию из оригинала. Древность лезгинского языка неоспори-мо доказывается родственными его связями с древнейшими языками, письменные памятники которых впервые в мировой практике дешифровываются при помощи этого языка. К таким древним языкам относятся кавказско-албанский, урартский, хурритский, хаттский, пеласгский, этрусский языки.

Об албанских письменных памятниках до 1937 года ничего не было известно. В сентябре 1937 года грузинский ученый И. Абуладзе обнаружил в Матенадаранском архиве (Ереван, Армения) алфавит кавказских албан, состоящих из 52 букв. Позже выявлены несколько фрагментарных образцов кавказско-албанского письма: мингечаурские надписи, Балушенский, Дербентский, Гунибский и др. надписи, которые даже при наличии албанского алфавита не под-давались дешифровке. Только применение лезгинского языка в виде языка-ключа дало удовлетварительные результаты по дешифровке не только указанных коротких надписей, но и, как было указано выше, целую книгу из 50 стра-ниц («Алупанская книга»). Исследования происхождения букв матенадаранского алфавита показало, что этот алфавит был создан по принципу акрофонии задолго до н.э., причем названия около 56% знаков-букв имеют лезги-ноязычную основу.

Предварительный просмотр имеющихся в литературе материалов по дешифровке урартских памятников показал более убедительную интерпретацию содержания этих надписей при помощи лезгинского языка. К примеру, можно привести интерпретацию следующего предложения из урартских надписей: «… Менуаше Ишпуинихинише ини пили агуни…». Предложение переводится на русский язык, как ‘…Менуа, сын Ишпуина, этот канал провел…’. Нет сомнения, что слова «Менуаше Ишпуинихинише» (‘Менуа, сын Ишпуина’) находятся в эргативном падеже, о чем свидетельствует суффикс «-ше» эргативного падежа на цахурском языке («-хи-» от слова «x(w)a» ‘сын’ на лезгинском языке). Слово «ини» — это лезгинское «ин» ‘этот’, или «ини(н)» ‘этот, здешний’. Слово «пили» переводится как ‘канал’. Именно такое значение сохранило это слово в гелхенском смешанном говоре курахского диалекта лезгинского языка. По-гелхенски «пили» — зигзагообразное расположение камней, применяемое при постройке канала, чтобы предотвратить оползни почвы. Последнее же слово предложения — «агуни», как его употребляют современные дешифровщики, почти потеряло свое кавказоязычное произношение: его следует читать как «эгъуьни(й)» ‘вкапал, провел’ на лезгинском языке, что полностью согласуется с переводом предложения.

Возьмем урартское слово «манкали». В словарях урартского языка его переводят как обозначение сорта масла (?). Это слово встречается в перечне хозяйственных товаров, причем этому слову предшествует знак, обозначающий или «Шарру» ‘царь’, или XX ’20’, а после этого слова идет знак, показывающий или слог «ни», или «шамну» ‘жир, масло’. Отсюда получается несколько транскрипций: «Шарру манкали шамну», «XX манкалини» и т.д. Словосочетание «…манкали шамну» позволило специалистам их переводить как «манкали масло» (разновидность, сорт масла). Однако это выражение хорошо читается на лезгинском языке: «XX ман кали(н) ччем», где «ман» — древняя лезгинская мера веса (малый ман — 0,5 кг, большой ман — 3 кг), «кали(н)» ‘коровы, коровье’ на лезгинском языке, «ччем», «ч1ем» (= «шам») ‘масло’. Перевод: «20 ман коровье масло» или по-современному: «60 кг коровьего масла».

Из приведенных в литературе хаттских слов можно привести следующие хатто-лезгинские параллели: «таккехал» (хетт., герой) — «кьегьал» (лезг., сме-лый, храбрец), «зари» (хатт., человек) — «зари» (кав.-алб., писатель, поэт), «кашт» (хетт., голод) — «каш» (лезг., голод), «йатар» (хатт., вода) — «йидар» (хетт., воды — мн.ч.) — «йад» (лезг., вода), «кир» (хетт., сердце) — «рикI» (лезг., сердце), «йар» (хатт., гореть) — «йар» (лезг., заря, алый, любимый), «акун» (хатт., видеть) — «акун» (лезг., видеть), «ахкун» и «хкун» (хатт., значение этих слов в литературе не известно) — «ахкун» или «хкун» (лезг., видеть заново, встретиться), «хку-вьа» (хатт., хватать) — «хкъун» (лезг., хватать), «пIвьел» (хатт., дом) — «кIвьел» (лезг., дом), «ка» (хатт., давать) — «ча» (лезг., дай; «ке» ‘дай’ по-гелхенски на языке детей), «хьанвьа-шит» (хатт., трон или богиня трона) — «гьа-на» (кав.-алб., трон), «Аштан» (хатт., бог Солнца) — «Ал-пан» (лезг., бог огня), «уьр(а/и)» (хатт., колодец) — «уьр» (лезг., озеро; на литературном лезг. языке «вир») и т.д.

Удивительные результаты дают дешифровка пеласгских письменных памятников при помощи ключа лезгинского языка. Время распространения минойской (пеласгской) письменности охватывает почти все II тыс. до н.э. Непосредственно предшествовавшее линейному письму «А» иероглифическое (рисуночно-слоговое) письмо существовало на Крите примерно с 2000 по 1700 г. до н.э. Из этого в значительной мере пиктографического письма развилось ли-нейное письмо «А», применявшееся также почти исключительно на Крите примерно с 1800 по 1400 г. На базе линейного письма «А» возникли два других вида письменности:  линейное письмо «Б» и кипроминойское. Первое из них применялось в Кноссе в XV в. и в некоторых центрах материковой Греции с XIII до XII в. до н.э. Второе существовало на Кипре с 1500 по 1150 г. и возроди-лось, начиная с VII в. до н.э., в виде кипрского слогового письма, которое впо-следствии в значительной мере помогло расшифровке кносских и пилосских текстов. Существует еще знаменитый «Фестский диск» — критское иероглифическое — единственное в древней Европе, штампованное письмо! Все эти формы пеласгского письма-«Фестский диск», около 50 образцов иероглифического письма, около 40 образцов линейного «А», 50 образцов линейного «Б» и все существующие образцы (их всего три) кипроминойского письма полностью дешифровываются и интерпретируются при помощи того же лезгинского языка. Полученные результаты обобщены в «Яралиев Я.А., Османов Н.О. Дешифровка критской письменности. Пеласгско-лезгинский язык. История лезгин. Том 2. М.,2009».

Многие пеласгские слова вместе с письмом заимствованы ахейцами (древними греками), и поэтому можно обнаружить сотни греческо-лезгинских параллелей в древнегреческом языке.

Этрусские эпиграфические памятники состоят как из сравнительно крупных текстов, так и из свыше 10 тыс. коротких эпитафий, из надписей на таблетках и на других материалах. Самым пространным из крупных текстов является рукопись на пеленах Загребской мумии, содержащая около 1500 слов. Вторым по величине этрусским памятником является надпись на терракотовой черепице, обнаруженной на месте древней Капуи (уцелело более 160 различных слов). К той же группе текстов культового назначения относят и надпись на линзообразной свинцовой пластинке, найденной в Мальяно и содержащей около 70 слов. Также предполагают, что надпись на колонне из Перузии, насчитывающая 130 слов, является единственным юридическим документом — договором между представителями двух этрусских семейств о продаже или передаче каких-то владений.          К числу важнейших этрусских эпиграфических памятников, несомненно, принадлежат и обнаруженные в Пиргах три посвятительные надписи на золотых фольгах, две из которых — на этрусском языке и одна — на финикийском.

Почти 500 лет бьются и серьезные ученые и бесчисленные дилетанты над разгадкой тайны этрусского языка. Для интерпретации этрусского письма испробованы почти все языки земного шара и все известные методы дешифровки и не получено никаких удовлетворительных результатов. При помощи же лезгинского языка дешифрованы все известные крупные этрусские тексты и 320 коротких надписей (см. «Яралиев Я.А. Османов Н.О. История лезгин. Этруски. I тыс. до н.э. Том 3. М., 2012» и «Яралиев Я.А., Османов Н.О. Дешифровка этрусского письма. Этрусско-лезгинский язык. История лезгин. Том 4 (Книги 1 и 2), М., 2012»).

Многие этрусские слова перешли в латинский язык, и поэтому неудивительно, что в латинском языке можно обнаружить сотни латино-лезгинских параллелей.

То же самое можно сказать о письменных памятниках кавказских албанцев. Все известные в литературе эпиграфические материалы Кавказской Албании и обнаруженные в личном архиве известного лезгинского поэта Забита Ризванова фотокопии одной албанской книги («Алупанская книга») успешно дешифрованы при помощи лезгинского языка и обобщены в «Яралиев Я.А. Алупанская (Кавказско-Албанская) письменность и лезгинский язык. Махачка-ла, 1995». Эта книга написана на «месроповском» албанском алфавите (37 букв), не известном в мировой албанистике.

В начале 90-х годов прошлого столетия в Синайском монастыре (Египет) обнаружены палимпсесты, где на стертом албанском тексте произведен новый текст на древнегрузинском языке. Директору Рукописного фонда АН Грузии З.Н.Алексидзе удалось полностью возобновить стертый албанский текст на синайских палимпсестах. В 2009 году этот албанский текст (около 250 страниц) опубликован в Бельгии на английском языке. Авторы без надлежащей дешиф-ровки утверждают, что текст интерпретируется при помощи удинского языка, и представляет собой перевод Евангелия на албанский язык. Наша попытка дешифровать албанский текст на синайских палимпсестах при помощи лезгинских языков дала поразительные результаты:  текст не является переводом Евангелия. Выявляется удивительный древний лезгинский язык. Исследования по этому направлению продолжаются.

Я. А. Яралиев
Профессор