Перед юбилеем выдающегося дагестанского мыслителя мы опять говорим о необходимости большой работы по исследованию его богатого творческого наследия.
Бросим взгляд в прошлое. В 1988 году появилась первая специальная научная работа по историко-литературному наследию Гасана Алкадари – сборник докладов, прочитанных на научной сессии, посвященной 150-летию этого выдающегося дагестанского ученого-историка, поэта, философа, деятеля просвещения.
Доктор исторических наук, профессор А. Р. Шихсаидов тогда подчеркнул: «Комплексное и всестороннее изучение всего творческого пути Алкадари еще впереди». Сказано это было с понятным оптимизмом, и еще конкретно указано: «Перевод на русский язык двух фундаментальных трактатов – «Диван ал-Мамнун» и «Джираб ал-Мамнун» все еще остается одной из важных задач востоковедов и необходимым условием глубокого изучения истории и культуры дореволюционного Дагестана».
Впоследствии, открывая научную сессию, посвященную уже 170-летию Гасана Алкадари, член корреспондент Российской академии наук, директор Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН А.И.Османов сказал: «Практически мы находимся только на начальном пути изучения богатого наследия Гасана Алкадари и других выдающихся деятелей истории и культуры Дагестана». И вновь было объявлено о планируемом переводе на русский язык названных трактатов и других работ Алкадари, о подготовке монографического исследования о его жизни и творчестве.
Однако и сегодня, по истечении очередного десятилетия, мы вынуждены констатировать, что все еще продолжаем пребывать в начале пути. Но нельзя сказать, что за это время ничего не делалось для изучения наследия Г.Алкадари. Наша беседа с А. А.Мирзабековым, известным литератором и исследователем истории нашей литературы. В 2012 году Азиз Абдулмирович защитил диссертацию на кандидата филологических наук по теме «Асари-Дагестан» Гасана Алкадари как образец художественно-исторической прозы», а еще раньше увидела свет изданная отдельной книгой его работа «Поэтическое творчество Гасана Алкадари».
– Судя по всему, у вас рано пробудился интерес к Гасану Алкадари и в последующем не ослабевал…
– Началось с того, что еще в 1985 году, будучи студентом ДГУ, я перевел с тюркского на лезгинский язык стихотворение Гасана Алкадари «Жизненный путь», в котором он излагает свою биографию. История появления этой стихотворной автобиографии следующая. В 1904 году в Тифлисе, на съезде кавказских мусульман, созванном для урегулирования некоторых спорных моментов между суннитами и шиитами, Гасан Алкадари познакомился с известным азербайджанским просветителем и литературоведом Фиридуном Кочарли. На почве взаимного уважения и общности взглядов у них установились дружеские отношения. Ф.Кочарли работал над своим большим трудом «Литература азербайджанских тюрок», и пожелал включить в него и очерк о Гасане Алкадари, для чего попросил его написать свою автобиографию. Тот изложил рассказ о жизни в стихах. «Жизненный путь» было включено Ф. Кочарли в очерк о Гасане Алкадари, написанный в 1906 году. А сама упомянутая книга увидела свет много лет спустя и после смерти ее автора в 1926 году под названием «Материалы по литературе Азербайджана». Спустя еще более полувека, в начале 80-х, эта замечательная работа, опять с изменившимся заглавием – «Азербайджанская литература», в двух томах была переиздана в Баку.
В стихотворении «Жизненный путь» ясно ощущается величие Гасана Алкадари. Тут не просто изложение событий своей жизни, не такой уж простой, выпавший на бурный период истории, но и истинная поэзия, и глубокий философский смысл, и мудрость достойно прожившего долгую жизнь человека. Надеюсь, что вот это ощущение величия и соприкосновения с истинной поэзией я сумел передать на родном языке. Оно было напечатано в лезгинском выпуске журнала «Литературный Дагестан». Возглавлял редакцию поэт Азиз Алем, редактор взыскательный и, по устоявшемуся мнению, непревзойденный по своему профессионализму. Помню, как он направил меня с моим переводом к рецензентам – ученому-арабисту Галибу Садыки и народному поэту Дагестана Шахмиру Мурадову, владевшему азербайджанским языком. Им я показал вместе с переводом и оригинал стихотворения Алкадари. Лишь после их положительного заключения стихотворение было напечатано в журнале. Вот таким образом я впервые соприкоснулся с творчеством Гасана Алкадари, и началась увлекшая меня работа по его изучению.
– И как же продолжалась в дальнейшем ваша работа?
– Профессор Гаджи Гусейнович Гашаров предложил мне взять для дипломной работы тему, связанную с исследованием поэтического творчества Гасана Алкадари. Он сам пошел к ректору университета А.Абилову, взял для меня направление в Институт рукописей Академии наук Азербайджана. Гаджи Гусейнович самым серьезным образом отнесся к моим изысканиям, попросил профессора Абдул-Кадыра Юсуповича Абдуллатипова, специалиста по кумыкской литературе, как знающего тюркские языки, стать моим научным руководителем. Под его руководством я выполнил свою дипломную работу в 1989 году. До сих пор сохраняю чувство уважения и признательности к Абдул-Кадыру Юсуповичу, мудрому человеку и знающему специалисту. Надо сказать, что в некоторых вопросах я консультировался и с профессором Амри Рзаевичем Шихсаидовым. Гаджи Гусейнович настоятельно советовал мне продолжить начатую работу, и я был не прочь последовать его совету. Однако так получилось, что меня на долгие годы заняли литературное творчество, публицистика, общественно-политическая деятельность и преподава- тельская работа.
– Как теперь мы знаем, в Институте рукописей Академии наук Азербайджана хранится немалая часть известного нам наследия Гасана Алкадари.
– Там я познакомился с неполной (к великому сожалению) копией «Дивана» Г.Алкадари на тюркском языке. Как известно, некоторые высокоучёные восточные поэты прошлого составляли свои диваны, рукописные поэтические сборники, на разных языках. Для примера, у Физули были диваны на тюркском, арабском и на фарси. Легко предположить, что у Гасана Алкадари, помимо известного «Диван ал-Мамнуна» на арабском, был и тюркоязычный диван. Копия, хранящаяся в Институте рукописей в Баку, начинается традиционно (как и «Диван ал-Мамнун»), восхвалениями Всевышнего, пророка, потом идут поэтические тексты о пребывании Г.Алкадари в заточении в Дербентской крепости, о ссылке его в Тамбовскую губернию и другие. Но сборник завершается неожиданно, обрывая стихотворение, дальше листов рукописи просто нет. Возможно, по каким-то причинам рукопись не была завершена переписчиком, а вероятнее всего, была завершена, но часть ее листов утеряна. Переписчиком копии указан некий Абдулкерим Имам-заде, наверное, он являлся кем-то из родственников или близких людей Г.Алкадари.
– В Институте рукописей Академии наук Азербайджана могли быть и другие материалы, интересные для исследователя нашей истории и литературы…
– Они там есть, и в немалом количестве. Если говорить о коллекции Гасана Алкадари, то там были автографы отдельных его произведений. Я помню автограф его стихотворного письма к сыну, вошедшее в «Асари-Дагестан», произведения на арабском языке. Этот эпизод теперь такой далекой студенческой поры для меня имел большое значение. Работал я усердно, находил и переписывал для себя произведения не только Гасана Алкадари, но и других наших поэтов прошлого. Многое, что тогда найдено в Институте, мною впервые переведено и опубликовано, использовано в работах моих и других исследователей.
– Вы были первым, кто проявил интерес к части наследия Гасана Алкадари в Институте рукописей в Баку?
– В 1987 году в сборнике «В сокровищнице рукописей», изданном в Баку, опубликована статья сотрудницы Института рукописей АН Азербайджана Т.Нуралиевой «Гасан Алкадари и его коллекция». Из Дагестана же с этой целью я там оказался первым.
– Как вы считаете, каким образом рукописи Гасана Алкадари и других наших деятелей прошлого могли оказаться в Институте рукописей Академии наук Азербайджана?
– Можно не повторить известное, что интеллектуальный Кавказ в прошлом не знал границ: рукопись созданный где-то в горах Дагестана, могла оказаться и бережно храниться в каком-нибудь культурном центре Закавказье, и наоборот. Можно не говорить и о том, что некоторые рукописи попали в хранилище из лезгинских сел Азербайджана. Но скажу о таком заметном явлении позднего советского периода: из Дагестана, особенно из его южных районов, много ценных старинных рукописей уплывал в Баку потому, что за них хорошо платили. Я помню свой разговор по этому поводу с ныне покойным доктором филологических наук Мавлудом Ярахмедовым из Баку, известным исследователем старой нашей литературы. Возмущаясь нечистоплотными действиями некоторых лиц, превративших рукописи в предмет купли-продажи, он даже писал об этом в обком Дагестана.
– Ваша работа «Поэтическое творчество Гасана Алкадари» увидела свет еще в середине 90-х. И стало некоторой неожиданностью, когда в 2012 году вы защитили диссертацию на кандидата филологических наук по книге «Асари-Дагестан».
– Толчок моему возвращению через годы к Гасану Алкадари дал и доктор филологических наук, профессор Рагим Мурадович Кельбеханов, хорошо владеющий тюркскими языками, и ставший моим научным руководителем в работе над диссертацией. За это я очень благодарен ему. И так получилось, что моя работа оказалась первым системным завершенным исследованием книги «Асари-Дагестан» как синкретического произведения, в котором сочетаются свойства литературного произведения и исторического исследо- вания.
– Можно ли предположить, что это не последнее ваше слово в исследовании творческого наследия Гасана Алкадари?
– Нет, уж никак не последнее. В этом направлении у меня еще немало невыполненных задумок и незавершенного. Так, собираюсь перевести на лезгинский язык все известные нам тюркоязычные поэтические произведения Г.Алкадари, тут сделано мною много, но не все. Хочу с оригинала перевести «Асари-Дагестан» на лезгинский язык. Эта работа также большей частью проделана, но не завершена.
– Но есть перевод «Асари Дагестан» на лезгинский язык, выполненный ныне покойным Гамзатом Гамзатовым, нашим другом, хорошим журналистом и переводчиком.
– Тут важен вот какой нюанс. Мы знаем «Асари-Дагестан» в переводе Али Гасанова. Достоинство его общепризнаны, достаточно вспомнить отзыв о нем известного русского востоковеда, профессора В.Ф.Минорского как о «хорошем русском переводе». Но этот перевод выполнен в 20-х годах прошлого века, в зависимости от условий и требований своего времени, от уровня тогдашней науки. В переводе Али Гасанове есть моменты, с которыми сегодня не хотелось бы соглашаться. Так, им не сохранены формы стихотворений: касыда или газель переведены в форме месневи, а некоторые стихотворения и вовсе остались без художественного перевода. Гамзат Гамзатов же переводил «Асари-Дагестан» по Али Гасанову, сохранив все те вольности и упущения, которые последний себе позволил.
– В сборнике научных трудов одного Дербентского института печаталась моя статья «Публицистическая деятельность Гасана Алкадари». Газету «Экинчи» («Пахарь») начавшую выходить в 1875 году благодаря азербайджанскому просветителю Гасанбеку Зардаби, Алкадари назвал дорогим подарком для всех мусульман». В «Экинчи» всего вышло восемь его материалов, они небольшие по объему, но по ним хорошо видна его эрудиция, его беспокойный ум, четко поставлены вопросы, которые его волновали. Все эти материалы переведены мною на русский и лезгинский языки. «Экинчи» выходила лишь в течение двух лет, потом его запретили. Она еще продолжала выходить, когда Гасан-эфенди посадили в тюрьму в Дербенте, а потом сослали в Тамбовскую губернию.
– Что вы можете сказать о сотрудничестве Г.Алкадари в газетах «Хаят» («Жизнь») и «Таза хаят» («Новая жизнь») в более поздний период?
– К сожалению, почти ничего не скажу. Был замечательный азербайджанский исследователь Гулам Мамедли, у него вышла в Баку книга «Псевдонимы». В ней указано, что Мамнун – псевдоним Гасана Алкадари, и что его статьи печатались в газетах «Экинчи» и в двух упомянутых. Они должны, конечно, хранится в архивах Баку, но у меня пока не было возможности заняться их изучением.
– Некоторые исследователи, правда, с понятной осторожностью, упоминают о возможно имевшей место переписке между Львом Толстым и Гасаном Алкадари. Предположение захватывает воображение, как представишь себе двух мудрецов, гуманистов и просветителей, таких разных, но в чем-то и неуловимо близких, обменивающимся мыслями…
– Об этом говорится в известных записках Магомеда Эфендиева, ссылного молодого лезгина, какое-то время прожившего в Ясной Поляне у Льва Толстого. Однако письменных доказательств переписки у нас нет. Вся переписка Толстого не вошла даже в 90-томное издание его сочинений. Теперь готовится, по поступающей информации, дополненное издание. Может, там мы найдем ожидаемое.
– Мы в преддверии очередного юбилея нашего выдающегося мыслителя. Что вы можете сказать о положении с исследованием и популяризацией наследия Гасана Алкадари?
– Об этом сказано давно и ясно, о необходимости большой работы специалистов по раскрытию научного и художественного содержания богатого творчества Гасана Алкадари, кропотливого труда по выявлению всего творческого наследия ученого, осуществлению комментированных переводов его сочинений. Скажу о том, что занимает мои мысли, например, о монографическом исследовании творчества Г. Алкадари. Сам я до сих пор не смог завершить монографию о тюркоязычном творчестве поэта.
Как правило, монографии наших современных авторов словно страдают малокровием. Я хотел бы видеть такую монографию о Гасане Алкадари, которая пробуждала бы интерес и любовь к нему. Вспомним: во второй половине 50-х годов увидели свет монографии о лезгинской литературе и ее вершинных явлениях Ахеда Агаева, выдающегося ума своего времени, что мы сегодня осознаем лучше. Эти книги были первые в своем роде, имели уж теперь видные невооруженным взглядом недостатки, в том числе и характерные для своей эпохи. Однако благодаря таланту и могучему интеллекту А. Агаева, они словно замещены на живой воде, являли собой по-настоящему увлекательное чтение. И еще я с некоторым даже удивлением думаю о том, что до сих пор нет пьесы об Алкадари. По-моему, его образ очень сценичен. Как творческое наследие, так и жизнь Гасана Алкадари представляет простор для творческого ума.
Беседовал:
Г. Испикви